Сегодня, ожидая сына с занятий по «подготовке» к школе, я услышала, как за дверью учитель орала на кого-то из своих учеников и громко стучала линейкой по столу. Я прямо поежилась, потому что давненько не слышала таких высоких децибел в голосе.

После завершения урока я спросила у сына о том, на кого же так сильно орал учитель. Он ответил: «На меня». При этом, его лицо выражало полнейшую безмятежность и спокойствие. «Ах, она ****» подумала я, а вслух спросила: «Что ты чувствовал в этот момент?». Он ответил: «Ничего. Я же знаю что ты меня любишь несмотря ни на что». И давай обниматься. Я хорошо «читаю» его эмоции и знаю, что его реально это не тронуло. Зато тронуло меня.

Я вспомнила, что примерно полгода назад мы говорили о его новых воспитателях. На тот момент он привыкал к новым педагогам в группе, их крикам и манере поведения. Мой текст был примерно таким: «Сынок, когда тебя ругают взрослые, ты вспоминай мое лицо и знай, что я люблю тебя, несмотря ни на что». Я забыла о своем совете, а он «записал» его и сложил в свою «коробочку».

И вот, после этого случая в школе я подумала: а может, в его жизни все не так страшно, как я малюю в своей голове? Я ведь вспоминаю СВОЕ детство. Это МЕНЯ не поддерживали родители. Это Я, а не он, сжималась от каждого резкого слова или окрика. И сейчас мое желание спасти его от «злых» взрослых — это желание спасти себя из своего прошлого.

А у него вообще все нормально. Ведь у него есть то, чего не было у меня: уверенность в том, что его любят. И с этим знанием он теперь пойдет в свою взрослую жизнь. А там будет еще много разных взрослых. Воспитанных и не очень-то. Будут друзья, которые предают и девочки, которые бросают. Разное будет. Смогу ли я уберечь его от всего этого? Да и нужно ли вообще такое «спасение»? Ему ведь нужен свой, а не мой опыт.

Я поняла, что совершенно бессмысленно сожалеть о том, что я упустила в его ранние годы. Недокормила, недоласкала, недоцеловала, недо еще чего-то там… У меня каждый день есть возможность стать такой мамой, какой я хочу быть. С высоты новых знаний и прожитого опыта. И у каждой мамы такая возможность есть. Ведь даже если ребенку уже давно за сорок, ему все еще важно услышать от мамы эти слова.

Потому что мама-это же целый мир. И в мамином лице этот мир любит его, несмотря ни на что.

Автор: Валерия Градобоева

— Мамочка, на ручеку!

Антон бежит ко мне и протягивает свои маленькие ручки. Я смотрю на него и улыбаюсь.

— На ручки, дорогой? Конечно, я возьму тебя на ручки!

Он обхватывает мою шею руками, прижимается ко мне, и мы стоим так несколько минут. Я нужна ему сейчас. Очень. Но я чувствую, как наше время утекает сквозь пальцы. Прямо сейчас я держу его на руках, но когда-нибудь мне придется его отпустить. Мне придется позволить ему жить своей жизнью. И будет ли в его взрослой жизни место для меня?

Он растет и отдаляется от меня с каждым днем. Я вижу, как то время, когда он ни на минуту не мог оторваться от меня, уже прошло.

Когда мы как привязанные друг к другу невидимой пуповиной не расставались ни на минуту. Когда я была для него всем его миром. Но он растет и вместе с ним растет и его мир. Скоро, совсем скоро наступит то время, когда он станет взрослым, а я буду жить в его сердце, в его воспоминаниях. И я хочу сохранить связь между нами. И поэтому сейчас я держу его на руках.

Я не знаю, что там должны обществу маленькие дети, почему их нельзя приучать к рукам с рождения. Я не знаю, почему дети в нашем обществе должны становиться самостоятельными уже в 2 месяца. Меня это не волнует. Нашему сыну почти два. Пока я могу взять его на руки, я делаю это. И эта тонкая связь между нами, она не исчезнет, она прорастет куда-то глубоко в сердце и останется там.

Он станет взрослым и пойдет своим путем. Отправится в другие страны и на другие континенты, но образ матери будет жить в его сердце. И я хочу, чтобы этот образ давал ему силы. Я хочу, чтобы мой сын думал обо мне, и в его груди разливалось тепло, а не холодное чувство отчужденности. Я хочу, чтобы он помнил, как я держала его на руках.



РОДИТЕЛЬСКИЕ РУКИ.

Я помню все самые теплые мгновения детства. Я помню, как мой родной отец носил меня на руках. Как заворачивал меня в одеяло и кружил, кружил по комнате. Это было восхитительно. И я до сих пор помню эти мгновения.

Я помню маму, и те ночи, что она проводила за шитьем, стараясь сделать мне самое красивое новогоднее платье. Я помню ее глаза и руки, и все, что я чувствовала тогда. Я восхищалась мамой и очень любила ее, но как бы издалека. А сейчас я очень жалею о том, что между нами не было этой чудесной близости. Жалею, что мама так редко держала меня на руках, а я так редко сидела у нее на коленях. А ведь мне так хотелось этого. Я знаю, что ее саму с рождения вот так приучали спать одну, мало брали на руки, что ей досталось мало тепла, но тогда всех так воспитывали. Выбора не было.

А сейчас у меня есть выбор, как поступать — из страха или из любви. Я могу поступить из страха вырастить «несамостоятельного ребенка», могу игнорировать его, могу возвести между нами стену отчуждения, которую очень сложно будет разрушить в будущем. Все это в моей власти. Но я выбираю любовь. И держу сына на руках.